Пророки в своем отечестве
Безусловно, есть огромная разница между разговором о вере со случайным попутчиком, соседом по больничной палате или по очереди в каком-нибудь присутственном месте и «обращением в Православие» наших близких — родственников и друзей, коллег по работе, тех, с кем наша жизнь связана неразрывно. Казалось бы, располагая лишь кратким временем для беседы, трудно преуспеть в достижении поставленной цели. И, напротив, общаясь с человеком, которого хорошо, к тому же, знаешь, день за днем,— куда как проще. Но практика зачастую свидетельствует об обратном.
Когда времени для разговора у нас совсем немного, и вправду нелегко сказать хотя бы о самом главном — тема-то ведь непростая, и обстоятельства жизни собеседника тоже могут быть непростые, в несколько слов, стало быть, не уложишься. И все же… И все же подчас за самый короткий срок удается сделать главное: заронить в душу человека семя веры или, по крайней мере, некой расположенности к ней, семя, которое потом может прорасти и принести свой плод. Удается зародить в той же душе «благую обеспокоенность», о которой так любил говорить афонский старец Паисий: обеспокоенность тем, что жизнь проходит, а человек так еще и не разобрался: зачем она ему дана и какой в ней смысл, и что будет после нее. Удается, наконец, оставить в сердце человека приятное, согревающее его воспоминание о встрече с кем-то неравнодушным, с кем-то, кому есть до него дело, кто умеет любить и заботиться — именно потому, что он христианин. И это — огромное благо. Потому что с этого все и начинается. «Всё» в данном случае — это жизнь в Церкви, жизнь с Богом.
В своем кругу
А вот со «своими» вроде бы и времени достаточно, и средств. Но — каждый священник сталкивается со скорбью своих прихожан (чаще всего — новых, только входящих в церковную жизнь) о том, что они-то путь нашли, но их домашние, родные, друзья не только не торопятся идти по этому пути бок о бок с ними, но и их склонны критиковать, высмеивать, порицать даже. Неофит на опыте постигает, что такое: враги человеку — домашние его(Мф. 10, 36). Впрочем, следует сделать важную оговорку: причина такого неприятия часто заключается не в том, что родные и близкие такие уж закоренелые безбожники, а в том, как именно убеждает их «новообращенный» в правильности сделанного им выбора и в необходимости последовать за ним.
Почему мы все — уже живущие в Церкви — пришли сюда не в одном и том же возрасте, а каждый в свое время? Один в юности, другой в зрелые годы, третий — что называется, на закате дней своих. Очевидно, что есть у человека какой-то индивидуальный, обусловленный различными — как внешними, так и внутренними — факторами, период созревания души для встречи с Богом, точнее — для узнавания Его, для готовности жить Им и в Нем. Кто-то посторонний может выступить в качестве катализатора этого процесса, может его спровоцировать, ускорить. Но насилие… Любое насилие здесь смерти подобно.
Если «познавший истину» подталкивает своих близких вперед, к спасению, напористо, неделикатно, то он всё только портит. И еще больше портит, когда, будучи ими отвергнут, сердится, ссорится, унывает. Потому что становится он весьма неважнецкой визитной карточкой своей веры.
Черный список
Можно, и даже необходимо, наверное, составить список того, что не нужно делать, чтобы не отпугнуть близких от Церкви и вообще от веры. Хотя бы в самых общих чертах.
Не нужно набрасываться на них с категоричным требованием завтра же быть вместе с нами в храме, причем не просто быть, но обязательно подготовиться при этом к первой исповеди и первому Причастию.
Не нужно, когда нам на это отвечают неуверенным (или уверенным) отказом, гневаться и обещать «отказникам» все кары — временные и вечные, которые их в таком случае непременно постигнут.
Не нужно задавать через равные (или не равные) промежутки времени риторический вопрос: «Да как же вы не понимаете?! Это кем же вообще надо быть, чтобы таких вещей не понимать!».
Не нужно вообще спорить, доказывать и, споря и доказывая, обижать дорогих нам людей.
Не нужно смотреть на них с укором, когда они во время поста едят скоромную пищу или сидят, уткнувшись в телевизор.
Не нужно их ни в чем обличать и ни за что осуждать. В том числе, и даже в первую очередь, за те слабости, которые еще вчера были у нас с ними общими и за слабости, а уж тем паче за грехи, вовсе не почитались.
Не нужно рассказывать им о том, что им пока не интересно, что вызывает у них на данный момент скуку, а если мы не прекращаем рассказа вовремя, то и раздражение.
И… вообще ничего не нужно. Кроме… Но «кроме чего» — это отдельный разговор.
Самая действенная проповедь
Если самая действенная проповедь — проповедь не словом, а делом, то более всего это так — как раз в отношении наиболее близких или же наиболее часто общающихся с нами людей. Нам открылась истина, новая для нас, единственно подлинная жизнь. Что-то произошло с нами, наше сердце приняло эту жизнь в себя, ощутило ее, живет ею. Это чудо… Но разве можно словами это чудо передать или хотя бы описать? Заставить искать его? Конечно, нет. Более того, пытаясь передать непередаваемое, мы кажемся или странными чудаками или назойливыми, приставучими морализаторами. Ни то ни другое симпатии к нам, желания внимать нам не вызывает.
Другое дело — если что-то меняется не только внутри нас, но и в наших внешних проявлениях, в наших делах, поступках, образе поведения. Кто из нас совершен? Кто не заражен страстью гордости, тщеславия, кто не самолюбив? Кто не досаждает ближним (и близким) ровным счетом ничем, не обижает, не огорчает их? Разве что достигшие высочайших степеней святости. И вот в этом-то отношении перемены (к которым нас обязывает наша вера) просто необходимы. Необходимы не только для нас и нашего спасения, но и для близких наших. Потому что эти перемены — самое наглядное доказательство того, что наша вера — не просто новое увлечение, не «странное чудачество», а как минимум — что-то очень важное, настоящее.
Более того, такие перемены и воспринимаются зачастую видящими их как самое настоящее чудо, отчего и рождается желание разобраться, найти: где его таинственный источник?
При этом, вставая на путь самоисправления, обязательно нужно не только советоваться с собственной совестью, но и держать в уме то, за что обижаются на нас наши близкие, что они нам ставят в вину, что причиняет им наибольшую скорбь. Это необходимо — и ради нашей душевной пользы, и ради их. Что толку говорить о том, какой свет и какую радость несет в себе христианство, если поступки наши свидетельствуют об обратном? Ведь от близких, да и от коллег не спрячешься, не скроешься за ладно построенной речью. Так что лучший способ миссионерской деятельности в ближнем кругу — миссия личного примера.
Рецепт проверенный и однозначно действенный. Люди, жаловавшиеся на то, что дома их не понимают, смеются над их верой, воспользовавшись этим рецептом, скоро ощутили его силу. Ну, а не воспользовавшиеся так и продолжают жаловаться. Впрочем, бывает и так, что пожаловаться на них, «ревностных христиан», приходят и члены их семей…
А ведь если призван каждый верующий во Христа человек не таить этой веры лишь в себе, но делиться ею с другими, то в первую очередь делиться он должен с самыми близкими, потому что за них он и по человеческому, и по Божественному закону отвечает прежде всего. На самом деле — можно быть пророком в отечестве своем и среди сродников своих, если только не лениться (ср.: Мф. 13, 57). Если жить по-христиански не играючи, а всерьез: строго по отношению к себе и с любовью, снисхождением и милосердием по отношению к другим.
По материалам: