Образ святого Иоанна Богослова в кондаках преподобного Романа Сладкопевца Диакон Владимир Василик

Святой Иоанн Богослов упоминается также в 18-м кондаке – на чудо в Кане Галилейской, в 50-м кондаке – на Второе Пришествие, в 54-м кондаке – на Пятидесятницу.

Для преподобного Романа Сладкопевца характерно высокое почитание святого Иоанна Богослова. В 39-м кондаке он ставится нисколько не ниже святого апостола Петра:

Но поскольку главою был Петр для двенадцати, Богослов стремится даровать ему первенство, мы же первенство припишем обоим надеждою веры.

Евангелист Иоанн Богослов именуется «богоглаголивым» (ὁ θεσπέσιος – 18-й кондак 6-я строфа) и даже «божественным» (ὡς ὁ θεῖος ἡμᾶς ᾿Ιωάννης [ἐδίδα]ξεν – «как божественный Иоанн научил» – 18-й кондак 2-я строфа).

Из церковно-поэтических текстов преподобного Романа можно выявить следующие черты святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Во-первых, он – девственник.

Об этом говорится в хорошо известном православному читателю проэмии (вступлении) к кондаку 60: «Величие твое, девственниче, кто повесть?»

И поэтому, как девственнику, Господь на кресте вручает ему Свою Пречистую Матерь:

Спутницей имея девство, среди матерей Деву и Матерь Христову ты приял во свои.

Ибо Сына Ее ты не оставил в час божественного Его страданья.

И пред крестом предстоя, ты услышал глас Божественный:

«Се бо Мати твоя, о друже», – и ко Матери паки воззвал Он:

«Се бо чадо твое, Мати моя, с ним сотвори обитание

Как с богословом и другом Христовым».

Далее: евангелист Иоанн Богослов – молитвенник:

И молишися о душах наших,

яко богослов и друг Христов.

В 39-м кондаке (на исцеление хромого у Красных ворот) говорится:

И, если кто со старанием устремится

к сонму святых, и апостолов, и пророков,

обнаружит, что праведные все молились,

насколько свершенными были от дел добродетельми,

стремились намного более держаться

надежды веры.

Посему и апостолов двунадесятица

сообща и отдельно пребывала в молитвах,

явили признательность к Царю и Богу,

посредниками спасения всем явились.

Следствием непрестанной молитвы является дар чудотворения: «Точиши бо чудеса и изливаеши исцеления» (60-й кондак, вступление).

Далее: он – целитель, который исцеляет не с помощью лекарств, растений или железа, но единственно верой и молитвой. При этом он исцеляет не только болезни, но и страсти. Говоря в 39-м кондаке о святых апостолах, и о святом евангелисте Иоанне в частности, он замечает:

Для верных они явились невидимыми помощниками,

но стали для них и врачами видимыми,

исцеляя не лекарствами и травами

и врачуя не железом и орудьями,

но словом и верою во Христа,

ее же держали как пламень против страстей неисцельных,

и страсти преследуя со великою властию,

людей же просвещая сиянием пламени,

но днесь грядите, Петра и Иоанна мы вспомним.

Особо подчеркивается забота святого Иоанна Богослова (как и святого апостола Петра) о болящих, его сочувствие и сострадание хромому, стремление восставить вначале его душу, а затем и тело:

Ныне, как Христа ученики, его да не презрим мы,

да не будем беззаботными, ни безответными,

мы пред хромым, но немного побудем.

И хотя ничего, что он просит, не стяжали мы,

что имеем, то щедро дадим ему.

Пусть он воспримет, что даст благодать Господня.

Надежду предпошлем ему сего даянья.

И слова обратим к нему увещевания.

Надлежит ведь душу прежде ног нам восставить,

да так он исцелением насладится

в надежде веры.

Образ бескорыстного целителя и чудотворца Иоанна Богослова резко противопоставляется бездарным и корыстным врачам – современникам преподобного Романа Сладкопевца:

Поспешите, скажите, вы, опытные во врачебном искусстве, Гиппократ, нам скажи и, Гален, объясни.

И вы, их таинники, мясорубку предельно познавшие,

оперировать, жилы резать стремящиеся,

вы, болезни их тянущие, ради мзды души их изымающие,

крови радующиеся, скажите нам, как без этого Кифа

вместе с Иоанном хромого преславно укрепли

без оплаты, не так же, как вы. Богу же слава, чрез Него же сие совершает

Богослов и друг Христов.

Преподобный Роман Сладкопевец прекрасно осведомлен в медицинской терминологии и тем не менее беспощадно издевается над медиками. Это издевательство выражается даже на лексическом уровне: врачи называются νοσοτριβουντες – по аналогии с παιδοτριβουντες (воспитывающими), то есть «воспитывающими, взращивающими болезнь». Для хирургов Роман придумывает и другое слово: κρεοκοπία – буквально; «мясорубка» – его личная выдумка от глагола κρεοκοπειν, встречающегося у трагиков. Что инкриминирует святой Роман современным ему врачам? В основном – жадность: οἱ μισθοὺς τὰς ψυχὰς αὐτῶν αἴροντες – «через мзду души их изымающие»: то, что через требование чрезмерной оплаты они доводят до голодной смерти своих пациентов; но также и бездарность, стремление резать пациента во всех случаях. В кондаке «на святого Пантелеимона» святой Роман Сладкопевец также обрушивается на врачей, которых называет «растленным собранием (или корпорацией) лжеврачей», и также подчеркивает их жадность. Поэтому на таком мрачно фоне бескорыстие святого Иоанна Богослова и поразительные исцеления выглядят еще более ярко.

Кроме того, преподобный Роман воспевает святого апостола Иоанна как прогонителя демонов: «Чудеса совершал он мгновенно, демонов изгоняя, Сатану же ногами с демонами попрал он».

Весьма подробно, сообразно с «Деяниями Иоанна», преподобный Роман рассказывает о изгнании демонов во время проповеди Иоанна Богослова. Однако весьма вероятно, что речь идет не только о тех чудесах и исцелениях, которые некогда свершал сам апостол Иоанн Богослов, но и о тех, что происходили после его кончины, в том числе и во времена преподобного Романа Сладкопевца. На это, на наш взгляд, может указывать настоящее время во фразе: βρύεις γὰρ θαύματα καὶ πηγάζεις ἰάματα – «точиши чудеса и изливаеши исцеления». Соответственно, кондаки преподобного Романа могут отражать чудеса и народное благочестие его эпохи.

Особая тема – образ апостола Иоанна как Богослова.

Он именуется «священнописателем» в контексте рассуждения о его богословии. Примечательно, что преподобный Роман Сладкопевец считает святого Иоанна Богослова обличителем арианства:

Велий он был священнописатель. «В начале было Слово, и Слово было к Богу» – он провзгласил – И, сказав: «И Бог был Слово» – заградил уста Ария.

Богословие святого Иоанна Богослова коренится в любви и исходит из груди Богочеловека Христа, к которой приклонился святой апостол Иоанн на Тайной вечери. Вот как об этом говорится в 47-м кондаке, посвященном святым апостолам:

Днесь яви деянье, Иоанне,

Все да научатся, что не напрасно ты

приклонился ко груди Моей.

Борозды сотвори Моему источнику,

Егоже воды твоя любовь почерпнула,

И приду, если хочешь, и, напоив, упою твой посев.

Слова, словно семена, засей; увеличив, твои хлеба умножу,

Единый ведый сердечная.

Слово Иоанна Богослова не случайно уподобляется хлебу, поскольку оно символически уподобляется манне небесной и Евхаристии – Хлебу Жизни:

Сын Зеведеев, радующий мир словесами своими

и сердца утверждающий наши хлебом веры пророчески,

яко Богослов и друг Христов.

Его богословие подтверждается делами и чудесами, проистекающими из его праведной, чистой и бескорыстной жизни:

Души восставляет это чудо, не оставляя голени хромого Христа сила божественная.

Те, кто дерзают Христа называть простым человеком, держатся мненья

явно ничтожного: если простой человек, как говорите,

как же дела таковые и столькие единым словом творит?

без мзды, не так, как вы, Богу же слава, чрез Него таковое творит

Богослов и друг Христов.

Однако здесь важно и другое: преподобный Роман Сладкопевец исповедует «неохалкидонское» догматическое учение, в котором особый акцент ставился на Божестве Христа, точнее – на единстве Божественного Субъекта во Христе. И в богословии евангелиста Иоанна он находит искомую основу для православного исповедания, опровержение арианства и несторианства.

Особое значение богословия апостола Иоанна преподобный Роман видит в области триадологии и пневматологии:

Сына Отцу единосущна

проповедал яснейше, славне, и Дух Святой исходящий,

яко Богослов и друг Христов.

Говоря о богословии, важно указать, что для преподобного Романа оно не является результатом обычного человеческого обучения – сверхъестественным воспитателем становится Сам Господь Иисус Христос. Мирская наука, и в частности философия, оказывается даже враждебной подлинному богословию:

От груди Учителя, к ней же припал ты, блаженне, почерпнул ты премудро

богословия учения.

И философов языковредье потопил ты, как прежде египтян,

И верный Израиль воистинну православия

К земле наставил.

Если мы обратимся к событийной стороне кондаков преподобного Романа Сладкопевца, то увидим некоторые новые черты и по отношению к Священному Писанию и Священному Преданию. Так, в кондаке на Пятидесятницу содержатся весьма интересные сведения о его проповеди:

Как увидели их  языками глаголющих всеми, отвсюду сошедшиеся

Воскликнули, дивяся: «Что это значит?»

Галилеянами апостолы  являются,

И как же видим мы, что для всех народов

Теперь они соотечественники?

Когда Египет созерцал  Петр Кифа?

Когда Андрей же обитал  посредине рек?

Сыновья Зеведея  когда видели Памфилию?

Эта строфа имеет известную историко-географическую привязку. Во-первых, существуют свидетельства о том, что апостол Петр проповедовал в Египте.

Известны «Деяния Андрея и Варфоломея», согласно которым апостолы Андрей и Варфоломей проповедовали в некоем городе парфян, где обратили некоего Христомея – возможного прототипа святого Христофора Возможно, под «городом парфян» имеется в виду столица парфянского государства Ктесифон, который как раз находился в Месопотамии. Наконец, что касается сыновей Зеведеевых, то апостол Иаков Зеведеев не выходил за пределы Палестины, так как был достаточно рано казнен Иродом в Иерусалиме. Однако его брат апостол Иоанн действительно проповедовал в Малой Азии и завершил свои дни в Эфесе, по сути дела – экзархом всей Малоазийской Церкви. Судя по Апокалипсису, Деяниям Иоанна и другим источникам, деятельность апостола Иоанна преимущественно простиралась на Карию, Вифинию и Лидию. До нас не дошло известий о его проповеди непосредственно в Памфилии. Возможно, здесь произошло определенное смешение Иоанна, сына Зеведеева, с Иоанном, называемым Марком, который служил Павлу и Варнаве и оставил их в Памфилии, возвратившись в Иерусалим. Тем не менее, само это смешение не случайно, поскольку апостол Иоанн мог проходить через Памфилию по пути в Эфес: из его сирийских Деяний мы знаем, что этот путь он прошел по суше «и благовествовал в городах и деревнях о Господе нашем сорок восемь дней».

Далее, в кондаке на Иоанна Богослова говорится о том, что юноша, обращенный Иоанном Богословом и ставший потом разбойником, был таковым изначально: Следует нам рассказать о разбойнике. Юношу быстрого и душою горячего видя, разбойника, блаженный,сего уловив, передает епископу…

Между тем в соответствующем месте «Церковной истории» Евсевия Кесарийского мы не находим ничего подобного. Вероятно, это добавление призвано подчеркнуть подвиг обращения юноши и его последующего возвращения.

Итак, в кондаках преподобного Романа Сладкопевца мы созерцаем образ евангелиста Иоанна как девственника, молитвенника, чудотворца и богослова, научившегося богословию не от людей, но от Самого Господа и свидетельствующего о Нем не словами, но делами и чудесами.

Диакон Владимир Василик