Жизнь как школа смирения

Есть различные добродетели, которые христианину необходимо стяжать в течение своей земной жизни. Но нет ни одной добродетели, которая была бы настолько необходима человеку, как смирение. У преподобного Паисия Святогорца есть примерно такие слова: если Господь в момент твоей кончины застанет тебя во смирении, то Он будет говорить с тобой, а если застанет тебя не в смирении, то никакого разговора не получится. И преподобный Исаак Сирин учит: дела, в которых нет смирения, не спасают, а смирение может спасти и при отсутствии дел.

И это лишь еще более утверждает нас в том, что смирение является тем самым драгоценным камнем, тем бриллиантом, который в венце, уготованном на Небесах любящему Бога, сияет ярче всех остальных камней.

Но речь пойдет не о красоте смирения, а о тех уроках, дающих возможность научиться ему, которые нам предлагает сама жизнь, а вернее, через нашу жизнь предлагает нам Сам Господь.

Нагими пришли – нагими уйдем

Когда человек – на исповеди или в какое-то другое время – говорит: «Батюшка, я понимаю, что смирение необходимо, но совсем не понимаю, как его приобрести, как ему научиться, так что у меня ничего в этом отношении не сдвигается с мертвой точки», я полагаю, что он в эту минуту лукавит с самим собой. Если бы кто-нибудь, к примеру, говорил, что не знает, как ему научиться летать, это было бы понятно. Люди не созданы для того, чтобы летать, как птицы, у нас нет для этого крыльев и необходимых функций, так что, действительно, можно оказаться в тупике, пытаясь приобрести подобный опыт. Но если говорить о смирении, оно для души человека, стремящегося к Богу, совершенно органично, а упражнения в нем предлагаются нам в повседневной жизни, как только мы начинаем в детстве осознавать себя.

А может быть, даже еще раньше? Лично я убежден, что самым первым уроком смирения для человека является его рождение. Каждый из нас рождается в этот мир, обретает дар бытия абсолютно не по своей воле. И прежде чем мы смиримся с чем-либо в этой жизни, нам нужно смириться с тем, что мы появились на свет. Смириться и научиться благодарить за это Бога, Который, воззвав нас от небытия к бытию, дал нам тем самым возможность жизни с Ним.

Совершенно не случайно и то, что человек рождается в этот мир беззащитным – гораздо более слабым и уязвимым, чем детеныши многих других живых существ. И об этом тоже обязательно стоит поразмышлять: когда-то любой из нас не был ни крепким, ни сильным, а был полностью зависим от тех, кто ухаживал за ним, и без их заботы погиб бы. Но по мере того, как человек взрослеет, у него появляется огромное количество навыков, которые определяют всю его жизнь и которые, как порою кажется ему самому, и есть он сам. А вместе с этими навыками, достижениями, положением в обществе появляется зачастую огромное самомнение. И тогда бывает особенно полезно вспомнить свое раннее детство: посмотреть фотографии, с которых смотрит на нас спеленатый младенец, и это – мы сами, и ощутить, что на самом деле это не мы нечто великое представляли и представляем собой, а Господь не оставлял и не оставляет нас Своим милосердием.

Школой смирения является для человека и школа как таковая, и вообще любая учеба. Мы начинаем что-то делать, и это получается вначале далеко не блестяще. И нам приходится смириться, что мы пока еще новички, а мастерами станем, при достаточном усердии, только через какое-то время. Лично для меня самое яркое воспоминание такого рода – это то, как я впервые в детстве увидел прописи. Я понимал, что люди писать учатся и у них это практически в ста процентах случаев получается, но при этом был убежден, что я все эти замысловатые закорючки совершенно точно никогда не научусь выводить. Сейчас об этом чудно вспоминать, но, тем не менее, это как-то тоже смиряет.

Но даже если человек уже достиг многого в социальном и профессиональном плане, если он уже в зрелых летах, Господь все равно не оставляет его Своим милосердием и дает возможность идти по спасительному пути смирения. Мы знаем, что, какого бы высокого положения человек ни добился, какого бы ранга он ни был руководителем, все равно найдется кто-то, кто является начальником над ним. И человек обязательно это ощущает: ему приходится перед кем-то преклонять голову, получать замечания и нарекания, зависеть от кого-то в принятии решений по рабочим вопросам, даже если ему зависеть совершенно не хочется. К тому же обычно чем старше становится любой из нас – и, соответственно, более главенствующим, независимым становится его положение в житейской и профессиональной сфере, – тем более входит в его жизнь другой смиряющий фактор – болезни. И если в отношениях с начальством у человека все-таки есть выбор и он готов бывает отказаться и от материального положения, и от должности, лишь бы избавиться от необходимости подчиняться, то с болезнью никоим образом договориться не получится. И если угодно Богу, чтобы мы смирились с состоянием болезни, то, как ни лечись, что ни делай, все равно до конца не вылечишься.

Вообще верующий человек, христианин, который живет вдумчиво, не может не смиряться перед Богом, видя, как мало ему удается преуспеть – если вообще удается преуспеть – в труде над своей душой. А если брать еще глубже, смирять нас должно было бы ощущение того, что мы очень часто оказываемся совершенно чуждыми Богу. Мы познаём это, когда чувствуем внутреннюю сухость, когда ощущаем, что в нас нет ровным счетом никакой любви, нет сострадания, что наша душа бесплодна и пуста. И все это, как правило, следствие тщеславия и гордыни, которые закрывают наше сердце от действия Божественной благодати. Порою стоит человеку лишь на мгновение возгордиться – и он уже не чувствует Бога так, как чувствовал до того. И если подобное состояние в нас длится, это основание очень серьезно свою жизнь пересмотреть и найти, в чем мы настолько не смиренны, что Бог нам, по слову Священного Писания, противится (см.: Иак.4:6; 1 Пет.5:5).

Но, безусловно, самым сильным, самым мощным смиряющим фактором для человека является неизбежность конца земного пути. Настанет момент, когда, хотим мы того или не хотим, нам придется оставить все дела, оставить всё, что нам здесь было дорого, что казалось неотъемлемой частью нашей жизни, – и уйти туда, куда нас призывает Господь. Жить с пониманием того, что мы нагими в этот мир пришли и нагими уйдем, и не страшиться, не противиться, не закрываться от этой данности – значит, сделать очень важный шаг к смирению. Осознав, что, как бы мы ни держались за что-то в жизни, нам все равно это придется отпустить, человек наконец начинает давать Богу возможность себя спасать. А если человек всю свою жизнь отстаивает перед Богом право жить так, как он хочет, и не меняться, в конце жизни, когда всё это обнаружит себя чем-то ничтожным, он может оказаться в очень тяжелом внутреннем состоянии. И самое горькое в этом – совершенно ясное понимание того, что, если бы мы Богу уступили, если бы не вцепились мертвой хваткой в какие-то свои житейские слабости, какие-то элементы комфорта, какие-то ни к чему хорошему не ведущие отношения с людьми, Господь непременно дал бы нам взамен нечто совершенно иное – то, что на самом деле было бы величайшей драгоценностью. И в действительности необязательно, конечно, ждать смерти, чтобы она нас смирила окончательно, – можно просто обо всем этом чаще помышлять, и это будет смирять.

Не смирюсь ни за что!

Порой, когда в разговоре с кем-то заходит речь о смирении, я вспоминаю одну из историй про моего любимого Ходжу Насреддина. Однажды соседский бык растоптал на его земле посевы. Конечно, он погнался за безобразником, но тот убежал. И вот через некоторое время Ходжа Насреддин шел по улице и встретил соседа, который этого быка куда-то вел. Недолго думая, герой схватил дубину и начал быка ею охаживать. Сосед спрашивает: «Ты что, с ума сошел? Что ты делаешь?» А Ходжа говорит: «Ты не понимаешь, что я делаю, а он – понимает: видишь, как голову повесил!» Конечно, очень сомнительно, что бык, которого бьют по голове дубиной, понимает, в чем он провинился. Но удивительная вещь: животные под влиянием непреодолимых внешних факторов действительно смиряются. Даже дикие звери, к примеру, заболев, не нападают на человека, а позволяют себя лечить. Или если собаку закрыть в вольер, она не будет бесконечно на решетку этого вольера бросаться: ей надоест, и она уляжется на свое место. И только человек – это существо, которое зачастую не приводят к смирению никакие внешние факторы, которое способно сопротивляться очевидно необходимому даже тогда, когда ситуация уже доведена до абсурда.

Есть в рассказах митрополита Вениамина (Федченкова) такой эпизод: когда-то он, будучи еще иеромонахом, по благословению духовника взял к себе на попечение инвалида. Этот человек – звали его, кажется, Иван – в результате аварии на производстве лишился рук, то есть был в быту совершенно беспомощным. Но при этом он обладал тяжелейшим характером, который его положение нисколько не смягчило. И для митрополита Вениамина делить кров с таким подопечным было, безусловно, подвигом: он вел до этого спокойную жизнь преподавателя академии, а теперь его ожидали дома ругань, жалобы, претензии. Краткие периоды затишья наступали только тогда, когда он привозил этого человека к духовнику: в его присутствии бунтарь успокаивался. И мне очень запомнилось, как старец ласково говорил этому инвалиду: «Ну что же ты… Посмотри, как Господь тебя смиряет, а ты всё не смиряешься». И многие из нас, терпя обстояния, беды, думаю, могли бы сказать самим себе что-то подобное: мы уже изуродовали себя своими грехами так, что совершенно обездвижены, – и всё равно чего-то еще ругаемся, скандалим, требуем себе особых привилегий. А Господь тем временем ищет в нас хоть какой-то повод, чтобы проявить Свою милость. К слову, история с Иваном закончилась, по милости Божией и по смирению владыки Вениамина, вполне счастливо: этот человек неожиданно… женился. Именно так: встретил девушку, которая полюбила его и всю жизнь за ним ухаживала, – и с ней он уже не ругался: чудо встречи с любящей женщиной его смирило. Что же касается нас с вами, наверное, не стоит ожидать от Бога каких-то чудес – гораздо важнее не дожидаться тех радикальных обстоятельств, которые Господь порой посылает тем, кто смиряться не хочет никак.

«Стоять на своем» и «стоять на должном»

Порой человек, стараясь воспринимать жизнь как школу смирения, приходит к мысли, что суть всех этих уроков одна: никогда не настаивать на своем. Но это не совсем так. С одной стороны, весь опыт нашей жизни показывает, что часто мы проявляем упрямство, считая это единственно верным, – и в результате всё выходит вроде бы по-нашему, но из рук вон плохо. А иногда мы, напротив, уступаем – и в итоге, вопреки нашим ожиданиям, всё получается как минимум не хуже, чем если бы мы настояли на своем. И это кажется не столько житейской, сколько духовной закономерностью.

С другой стороны, смирение как духовное качество не означает безусловные уступки всем и во всём. Иногда смирение заключается как раз таки в том, чтобы добиваться согласного со здравым смыслом. И это чаще всего приходится делать в ситуациях, когда гораздо комфортнее для нас было бы уступить – не было бы конфликта, не было бы каких-то сложных для нас обстоятельств, но разум и совесть наши требуют, чтобы мы настаивали. И в этом случае нам приходится смиряться не с сутью, а с последствиями: с тем, что наши интересы могут пострадать или даже можем пострадать мы сами.

«Настаивать на своем» и «настаивать на должном» – по виду это практически одно и то же, но внутренняя разница между этими понятиями колоссальная. Два человека могут говорить об одинаковых вещах, но у одного это будет продиктовано упрямством и страстностью, а у другого – долгом и честностью. Весь вопрос в том, что в сердце человека.

Естественно, может возникать вопрос: а как различить «должное» и «свое»? Ответ здесь очень краток: только навык. Чтобы его приобрести, важно взять себе в привычку уступать и смиряться в том, что является для нас желаемым, но не является необходимым. Бывают такие ситуации: в них ничего принципиального не решается, просто мы хотим так, а другой человек хочет иначе. Если мы эти эпизоды в жизни замечаем и если мы каждый из них используем как упражнение, то в ситуации, когда коса нашла на камень по поводу чего-то, в жизни реально значимого, у нас достанет мудрости не нырять в этот спор с головой, как в омут, а попытаться отделить свое личное желание от того, что объективно. И вполне вероятно, что нам это удастся – и мы либо найдем в себе силы отказаться от того, на чем хотели бы настоять, если это наше субъективное убеждение, либо не найдем в себе этих сил, но будем четко понимать, что в нас действуют в этот момент гордость и самолюбие.

А если не получается уступать даже в тех вещах, в которых уступить вполне можно? Здесь нужно вспомнить, что внутреннее возрастание в чем бы то ни было происходит поэтапно. Сначала человек учится по крайней мере, вспоминая об этой ситуации, понимать, что он мог смириться и ничего страшного не случилось бы. Потом он начинает видеть эту альтернативу непосредственно во время разговора, спора, хотя поступать может всё еще так, как прежде. Потом приходит первый – и, может быть, отнюдь не приятный – опыт отказа от чего-то желаемого, но не существенного в пользу другого человека. А потом всё уже становится гораздо легче. Единственное, в этом процессе никак нельзя останавливаться, потому что, как только ты в чем-то в лучшую сторону изменился и потом себя запускаешь, все это опять сыпется и все надо начинать сначала, к сожалению.

Но и в ситуациях, когда речь идет о здравом смысле, апеллировать к которому совершенно естественно и уместно, порою смиряться приходится. Здесь важно понимать: до какого-то момента настаивать на чем-то, пытаться изменить что-то – в нашей власти, в наших силах, а после – уже нет. Есть дверь, которая заперта и в которую мы тем не менее пробиться пытаемся, – а есть стена, которую нельзя пробить, можно только разбиться об нее самому. И нельзя себе позволять об эту стену убиться, на этой задаче сломаться, как нельзя и впоследствии, когда мы осознали, что не справились со стеной, себя за это внутренне съедать и уничтожать. Нужно с этим внутренне примириться и понять, что в этом тоже есть какой-то смысл, потому что без смысла Господь ничего в нашей жизни не делает. И к слову, в таких случаях опять-таки иногда случается чудо: смиряешься – и стены нет, она исчезла.

***

Желая учиться смирению в любых текущих обстоятельствах, очень важно помнить: главный труд здесь – не наш, главный труд здесь – Божий. Господь абсолютно всё для того, чтобы мы смирились, с нами в этой жизни делает, а наша обязанность – лишь откликаться на те призывы к смирению, которые постоянно со стороны Бога в наш адрес звучат. И понимать, что чем больше мы смиримся, чем в большей степени подклонимся под благое иго воли Божией, тем легче нам будет жить – тем радостнее, тем светлее наша жизнь станет. И самое главное, что станем мы не слабее, не бессильнее, а станем гораздо сильнее, гораздо мужественнее и намного больше пользы сможем принести тем, кто нас в жизни окружает.

По материалам: Нектарий (Морозов), игум. Жизнь как школа смирения