Ближний – наш пропуск в Рай?

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». (Мф. 25:31-46) .

Рассказ о Страшном суде ошибочно называют притчей, возможно потому, что он находится в одном ряду с двумя другими повествованиями, которые действительно притчами являются – «о десяти девах» и «о талантах»: в них встреча со Христом описана образно и символично. Но когда мы слышим слова Господа: «Когда придет Сын Человеческий и все святые ангелы с ним…», то должны понимать, что это непосредственное откровение Бога о том, как все будет. Образным является только деление людей на козлищ и овец.

В чем же разница между теми, кто уподоблен овцам, и теми, кого Христос сравнил с козлищами? Первые имеют любовь к Богу, вторые имеют любовь к себе. Как на Суде это проверяется? Отношением к ближнему. Христос не случайно на Суде уравнивает Себя с ближним: что сделали ближнему, сделали Мне.

Как же связаны любовь к Богу и любовь к человеку? Почему ближний — наш «пропуск» в Рай?

Еще у ветхозаветных иудеев заповеди о любви к Богу и ближнему, по сути, были неразделимы: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37-40). Невозможно, любя Бога, не любить ближнего — образ Божий. Бог есть Любовь, и если в человеке к Богу есть ответное чувство, то оно не может замкнуться в себе, или иными словами: любовь к Богу в человеке не способна быть невыраженной, не может не излиться, по подобию Божией любви, на остальное творение, на ближних, дальних, у святых — на всю тварь. Сердце, согретое любовью, способно и стремится согревать и сердца других.

Иногда можно услышать, что любить Бога «легче», чем ближних, ведь Господь не мстит, не обижает.. Ему помолишься — Он поможет. Он за нас на Крест пошел, страдал. Как же Бога не любить? Бог любит меня, я — Его.

На первых ступенях восхождения к Богу человеку бывает непросто понять, истинно ли он любит Бога и какова эта любовь. Он ходит в храм, исповедуется, причащается. Бог ему помогает, откликается на молитвы. И человеку может начать казаться, что у него с Богом «все хорошо»: он искренне Господа любит, читая Евангелие или размышляя о Его жизни, сострадает Ему. Но Христос предлагает человеку предельно простой критерий проверки этой любви: что ты сделал во Имя Мое, когда твой ближний нуждался? У апостола Иоанна Богослова есть довольно резкие слова на этот счет: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1Иоан.4,20-21).

На Страшном суде Христос не спрашивает об отношении ближних к нам. Его вопросы как будто очень просты: накормил ли, посетил ли в темнице… И, наверное, нет человека, который бы хоть раз в жизни не сделал «доброго дела». Однако весь смысл судных вопросов Христа сводится к другому, но самому главному: пожалел ли ты от сердца в своей жизни, несмотря на все свои «обстоятельства», другого человека? Ведь Богу важно не само «доброе дело», которое человек сделал, раз Бог так велит, а то — насколько сердце наше стало милосердно. В чем главная проблема отосланных в огонь вечный? Наверняка они, знавшие много о Боге, чтили день воскресный, ходили и в больницы, и в темницы, давали милостыню. Но все это делали не потому, что при виде страданий другого человека от боли разрывалось их сердце, а потому, что знали о заповеди, требующей все это сделать: «Христос сказал — мы сделали». Они понадеялись, что «добрые дела» и являются пропуском в Царство Божие. Но при этом сердце их осталось холодным, незатронутым болью другого, милосердие как-то обошло его стороной, и потому оно осталось непригодным для блаженной вечности.

У святителя Игнатия Брянчанинова есть слова о том, что спасение, совершенное Господом, — это величайший акт милосердия, дар неизреченной милости Божией. И этот дар может быть принят расположением сердца, настроенного исключительно милостью по отношению ко всем. Сердце немилосердное не способно к блаженной вечности – оно, подобно крепко запертым вратам, не может впустить в себя Божественного дара спасения.

Поэтому Господь так печется о состоянии наших сердец. И первым шагом на путях стяжания милосердия выступает необходимость очищения сердца. Понятно, что речь идет о покаянии, то есть изменении себя. И здесь Христос помогает нам понять, в чем заключается это изменение: мы должны успеть научиться еще здесь, на земле, жертвенной отдающей любви, той любви, которая, растрачивая мои силы, время, душевный покой, и открывается ближнему радостью, светом, надеждою.

Но откуда взять на все это силы? — Только Сам Христос может дать нам силы на жертвенную любовь. Одним своим желанием и произволением человек на жертвенную любовь не способен, потому что мы сами у себя — на первом месте, мы зациклены, замкнуты на себя, нас интересует лишь собственная выгода. Только Христос учит нас любви, которая «не ищет своего» и способна душу положить за други своя, готова благословлять проклинающих и прощать врагов. В этом Он наш самый первый помощник, потому что Сам — такая Любовь: Он первый так послужил нам, пойдя на смерть нашего ради спасения, первый на Кресте простил распинающих.

Но вот овцы отделены от козлищ, козлища посланы в огонь вечный. Неужели суд Бога, Который есть Любовь, так неотвратим? А вдруг кто-то там, уже на Страшном суде, все понял и раскаялся. Пожалел, что не научился любить. Неужели его не выслушают, не простят?

Здесь можно вспомнить притчу о званных на пир (Мф. 22:1-14). Всех позвали, кого только нашли. Но пришел один не в брачной одежде, то есть не подготовившийся к встрече с Богом. Его спросили с участием: «Друг, как ты попал сюда не в брачной одежде»? Казалось бы, он мог ответить: «Прости меня, Господи, я увидел, что Ты — Любовь, я пойду, переодену свою запачканную грехами одежду и надену чистую», — то есть у него была возможность покаяться. Но он «молчал». И выброшен был во тьму внешнюю. Писание, таким образом, свидетельствует о невозможности покаяния на суде! Почему?

Потому что нельзя, всю жизнь проведя лениво, закоснев в жестокосердии, в один миг стяжать дар жертвенной любви. Христос говорит: «Не приходит Царство Божие приметным образом» (Лк.17:20), что значит постепенность его стяжания на путях борьбы с собственным эгоизмом: борьбы тяжелой и долгой. Именно в этом смысле говорят и святые отцы о земной жизни человека как о подготовке к вечности. Потому и страшен будет Суд, что человек увидит, да, Бог — Любовь, а он на эту Любовь никак не ответил, хотя и был для этого рожден. Не хватит дерзновения перед распятой за тебя, воскресшей, спасшей тебя Любовью чем-то оправдаться.

Но если в огонь вечный пойдут наши близкие? Сможем ли мы блаженствовать в Раю? Апостол Павел был готов пожертвовать своим спасением, чтобы спаслись иудеи. Моисей был готов пожертвовать собой, не входить в святую землю, только чтобы был помилован народ израильский. Действительно, какова любовь человека к Богу, такова и его жертвенность ради ближнего. Что можно сказать о нашем уповании? Все, что за чертой Страшного суда, связано уже с тайной будущего века. Можно только сказать с верой, что Бог, который Сам есть Любовь, в Своем могуществе и силе способен разрешить и драматические рассуждения о том, спасен ли будет мой ближний «из огня вечного». Мы не знаем. Но Бог знает, и мы верим, что если мы переживаем о наших ближних, потому что любим их и желаем им спасения, то тем более Бог, ради нас восшедший на Крест.

Протоиерей Георгий КЛИМОВ